Александр Невский
 

Русский лад

Двадцатилетний новгородский князь Александр Ярославич понимал, что гроза, собиравшаяся несколько лет на новгородских границах, грянет неминуемо.

Первые годы своего правления молодой князь не потерял даром — вместе со всеми новгородцами настойчиво трудился над упрочением рубежей. За три года была создана линия укреплений на реке Шелони — защита от возможного удара со стороны Ордена. На севере дальние подходы к Новгороду прикрывала древняя крепость Ладога. Но северный фланг велик — одной крепости здесь, конечно, недостаточно, враг мог обойти ее или умело блокировать. Строить новые твердыни не хватало сил, а главное — на это не было времени.

Александр решил восполнить этот изъян резким усилением сторожевой службы в приграничье. Ижорским старейшинам князь вменил в службу постоянный дозор за морем и рекой, установил строгий порядок передачи важных сведений в Новгород.

Молодой Александр спешил строить оборону, быстро становился не по годам предусмотрительным. Он уже хорошо понимал, что в будущих неизбежных битвах стоять против врага Новгороду придется в одиночку: вслед за первой ордынской волной уже накатилась на Русь вторая, и помощи ждать было неоткуда.

Постоянно заботился Александр о княжеской дружине, а также о том, чтобы Новгород, коль потребуется, мог выставить для защиты хорошо вооруженное ополчение.

Боевое искусство новгородцев, как и во всей Руси, поставлено было крепко и основательно. Оно несло печать своеобразия, сразу замечавшегося иностранцами. Поэтому вооружение и свод боевых приемов, активно и постоянно применявшихся русскими, в Европе называли коротко и ясно — «русский бой», «русский лад». Своеобычность его состояла в том, что было рождено непосредственно на Руси, но и то, что приходило из земель восточных и западных, северных и южных, — будь то эффективное оружие или удачный тактический прием.

Оружие русских по этой причине было многообразным и разнородным. Большинство воинов в любой поход брали с собой копья. Кто имел возможность, то и не одно прихватывал, а несколько. Попадались среди них граненые пики, предназначенные для мощных бронебойных ударов по доспехам. Кроме того, в большом ходу были метательные дротики-сулицы. Сулица предназначалась, в основном, для поражения легкой пехоты в первом боевом соступе. Смертельный дождь сулиц не только наносил урон врагу, но и оказывал мощное дезорганизующее воздействие на его полки. Сулица хороша была и в ближнем рукопашном бою, где не развернуться с длинной рогатиной.

Рогатина являлась самым крупным и мощным древнерусским копьем. Длинное — до полуметра и более — листовидное лезвие рогатины было обоюдоострым. В руках умелого воина она служила и колющим и режущим оружием одновременно. Насаженная на крепкое древко рогатина позволяла действовать на значительном — в несколько метров — расстоянии. Была она орудием сильным и надежным — именно с нею обычно ходили смелые охотники на медведя.

Незаменимой она оказывалась и в тяжелом копейном бою. Копейный бой потрясал людей, хоть раз его увидевших или тем более участвовавших, — «от копейного сокрушения гремение бывает великое. И щиты разбиваются, и шеломы низпадают... падают воины, кто ранен, кто убит...».

Однако основным оружием ближнего боя служил меч. Клинок в метр-полтора длиной был сильным оружием, предназначенным для удара или стремительного укола защищенного латника. Рукояти у мечей встречались разные — обычно «в руку», а реже, у тяжелых клинков, в полторы и две руки. Меч был дорогим рыцарским оружием. Их имели княжеские дружинники и лишь немногие простые ополченцы, добывавшие мечи в боях. Сабель или похожих на них клинков в новгородском войске еще не было — они пришли из южных степей столетием позже.

У рядовых ополченцев вместо меча часто служил боевой топор. Он пробивал доспех даже лучше меча, но вот отражать встречные удары столь эффективно, как стальной клинок, не мог. Тем не менее боевой топор был распространенным оружием.

Иногда в тесном пешем и конном бою возникали ситуации, когда ни с мечом, ни с топором, ни тем более с копьем было не развернуться. Тогда доходил черед до булавы или кистеня. Кистень — тяжелая, с угловатыми выступами, железная гирька на крепком кожаном ремешке. Булава — мощный граненый или круглый набалдашник на полуметровой рукояти. И то и другое — исключительно для ближнего боя, для оглушающих ударов, ибо бить кистенем по доспеху — это только звон устраивать.

Ясно, что любой бой требовал не только нападения, но и защиты.

Защитное вооружение новгородцев тоже было разнообразно. Едва ли не самым важным из доспехов считался шлем. Чаще всего он имел изящную сфероконическую форму и заканчивался длинным навершием. Острый его шпиль не был украшением — при случае он мог сыграть роль таранного оружия, а кроме того, на шпиле крепился флажок-яловец, опознавательный знак принадлежности к определенному подразделению-стягу, что было очень важно в бою. Нередко шлем снабжался наносником — железной пластиной, прикрывавшей переносицу. Кроме того, защитные пластины, в которых оставлялись овальные глазницы, нередко опускались вдоль скул и щек. Пластинчатые науши защищали голову с боков, а сзади ниспадала вдоль шеи прикрепленная к шлему кольчужная сетка-бармица.

Тело воина защищала кольчуга — универсальное изобретение древних ремесленников. Хорошо облегавшая грудь, плечи, спину, руки, она не мешала в бою резким и сильным движениям. В обиходе ее называли «броня» — от слова «оборонять», — и действительно, кольчуга славно обороняла воина, потому и просуществовала многие века. Правда, постепенное усиление наступательного вооружения, появление мощных пик, специальных граненых кинжалов привели к тому, что наряду с кольчугой возник и стал распространяться пластинчатый доспех. Воин, имевший такой доспех, никогда не скрывал его в бою, так как «блистание» доспеха оказывало сильное психологическое воздействие на противника. «Доспехи же на них, яко серебро блистающе!» — воскликнул впечатлившийся летописец.

Одна разновидность доспеха составлялась обычно из пластин, которые соединялись ремешками. Часто он доходил до колен, надежно прикрывая воина. Другой распространенный вид доспеха строением напоминал чешую или черепицу: пластины, наползая одна на другую, крепились к общей подкладке. Полный доспех составлялся из сотни и более пластин и весил много, иногда до десяти, килограммов. Это было сложное и дорогое ремесленное изделие. Пластинчатые брони иногда называли «дощатыми» — они были словно сложены из железных «дощечек». Для большей надежности доспеха пластины соединяли не только ремешками, но и кусками кольчужной ткани, чтобы меч или кинжал не проникли в стык двух пластин. Такой доспех сохранял воину свободу движений.

Но любое оружие касалось доспеха лишь в том случае, если его не успевал отразить щит, очень важная часть вооружения. Щит выставлялся против копий, отводил удары мечей, прикрывал лицо, плечи и грудь. В таранной сшибке он превращался в оружие, которым теснили, а иногда и оглушали врага. Формы русских щитов были самые разные — встречались и круглые, и треугольные, и овальные. В XII веке господствовали миндалевидные щиты, закрывавшие всадника от подбородка до колен. С распространением таранных конных сшибок стали появляться треугольные двускатные щиты, по плоскостям которых соскальзывали в сторону от оборонявшегося выставленные вперед копья.

Чуть не у каждого воина имелся лук с разнообразным набором стрел. Хороший лучник мог их выпустить за минуту до десятка. Такой смертельный дождь нередко решительно обессиливал вражеское войско еще до начала рукопашной схватки. Правда, легкие стрелы были бессильны против хорошего рыцарского доспеха. Поэтому, чтобы преодолеть такую защиту, стали новгородцы закупать за морем и сами мастерили самострелы-арбалеты, стрелявшие короткими и мощными бронебойными стрелами.

Действия войск в боевых походах и сражениях отличались разнообразием тактических приемов. Суровая жизнь заставляла полководца быть изобретательным. Уже в XII веке полк стал делиться на мелкие тактические подразделения-стяги, которые в бою нередко решали самостоятельные задачи. Заходили с флангов, увлекали врага в нужном направлении на заранее поставленную засаду, вступали в бой в точно назначенный час и в определенном месте.

Основным ядром войска являлась дружинная конница. Она была основательно вооружена и выступала как главная ударная сила в любом сражении. Вступая в дело сразу после массированных лучных обстрелов, конница первой завязывала тесный бой. Ее удары дополнялись пехотными «соступами». Отряды «пешцев», набиравшиеся обычно из «черных людей», дополняли усилия конной дружины и, довершая начатый натиск, закрепляли успех.

Приемы ведения боя множились от десятилетия к десятилетию. Но рукопашные схватки оставались главным видом борьбы в полевых сражениях. Битва нередко распадалась на несколько «соступов» — боевых сшибок, самой упорной и кровопролитной из которых обычно бывала первая. В ней по древней боевой традиции участвовали и предводители войска. Иногда «соступы» носили скорый, почти молниеносный характер. «Набегая большими вереницами, — свидетельствовал средневековый историк, — они бросают копья и ударяют мечами, и вскоре отступают назад».

Если первый «соступ» не решал исхода боя, то случался второй, третий. Подчас сражение длилось целый день и подобных схваток было много. Такая тактика требовала высокой стойкости и выносливости. И не случайно, эти качества русских воинов почти единодушно отмечали иностранцы-путешественники на протяжении многих веков.

Древняя летопись рассказывает, что князь-воин Святослав в походах спал прямо на земле, подложив под голову седло. И так бывало не только в теплые летние месяцы. «Наибольшая их защита от непогоды, — писал о русских воинах изумленный иностранец, — это войлок, который они выставляют против ветра, а если пойдет снег, то воин отгребает его, разводит огонь и ложится около... Однако такая их жизнь в поле не столько удивительна, как их выносливость, ибо каждый из них должен добыть и нести провизию для себя и своего коня на месяц или на два, что достойно удивления. Сам он живет овсяной мукой, смешанной с холодной водой, и пьет воду. Его конь ест ветки, стоит в открытом холодном поле без крова и все-таки работает и служит ему хорошо».

Новгородцы не были исключением из общерусского правила. В жизнь феодальной республики то и дело вторгалась военная струя. То срочно требовалось выступить на защиту своих владений, то затевался поход против давних противников, то ввязывались новгородцы в междоусобную борьбу русских князей.

Александра Ярославича с детства готовили идти по трудной стезе ратного служения. И теперь, на излете тяжелых для Руси 30-х годов XIII века, будучи уже самостоятельным правителем, он, чувствуя, что приходят грозные времена, готовил к ним Новгородскую землю — укреплял рубежи и дозорную службу, готовил дружину: закупал оружие, снаряжение, лошадей. Готовился и сам, постоянно обдумывал варианты и способы военных действий, советовался с ближней дружиной.

Скоро жизнь подтвердила, что приготовления Александра были как нельзя более своевременными.

В первой половине июля 1240 года дозоры, выставленные ижорским старейшиной Пелгусием, которому была поручена Александром балтийская «стража морская», заметили идущий по заливу флот.

Приблизившись к устью Невы, он выстроился нескончаемой чередой и стал втягиваться в невский фарватер.

Предыдущая страница К оглавлению Следующая страница

 
© 2004—2024 Сергей и Алексей Копаевы. Заимствование материалов допускается только со ссылкой на данный сайт. Яндекс.Метрика