Александр Невский
 

Битва на Ситцких болотах. 4 марта 1238 г.

И пришли безбожные татары на Сить против великого князя Юрия.

Лаврентьевская летопись

И нача князь полки ставити около себе, и се внезапу татарове приспеша; князь же не успев ничтоже.

Новгородская летопись

В Божонках монголов со стороны Коя не ждали — приближение вражеских конных сотен заметили случайно, и потому тревога, которую дозорные подняли на рассвете, была для угличан совершенной неожиданностью. Воины хватали попавшееся под руку оружие и выбегали на улицы, по которым уже носились вражеские всадники, расстреливая из луков и рубя саблями метавшихся в панике людей. Несколько подожженных степняками изб ярко пылало на окраине, и при свете огня можно было разглядеть весь масштаб нежданной беды. Князь Владимир, вынырнув из сна, выскочил на крыльцо избы в красной рубахе и полушубке, с мечом в руках — то, что он увидел, потрясло его. Понимая, что времени уже ни на что нет, князь прыгнул в седло и бросился в бой, стараясь сплотить своих людей, — за ним кинулись его гридни, тоже без доспехов, с одними мечами в руках. Рубились на улицах и заваленных снегом огородах, в избах и за околицей, на льду реки и у самого леса. Застигнутые врасплох угличане делали все возможное, чтобы склонить исход боя в свою пользу, но силы были слишком неравны, а потому сеча у Божонок была яростной, но короткой. Напрасно князь Владимир и его воеводы метались среди горящих изб, собирая воев и пытаясь организовать отпор врагу, — каждый из угличан бился сам по себе, а монголы сражались плечом к плечу. Вскоре из княжеской дружины в живых практически никого не осталось, и судьба битвы была решена. Огонь постепенно охватывал всю деревню, рушились в пламени избы и строения, а немногочисленные уцелевшие ратники пробивались к лесу, надеясь укрыться там от монгольской конницы. Князь Владимир, с горсткой гридней, израненные и истомленные боем, сумели вырваться из этого смертельного кольца и уйти в чащобы, но так повезло далеко не всем. Большая часть угличского полка полегла на полях у Божонки, а монголы, все разграбив и спалив, развернулись и пошли за своими главными силами на соединение с Бурундаем. На месте деревни осталось лишь черное пепелище, где виднелись остовы сгоревших изб, а внезапно закружившая поземка припорошила кровь и пепел вместе с телами павших ратников.

* * *

Пеший трехтысячный полк воеводы Дорожа шел на Божонку, вытянувшись змеей по замерзшему руслу реки, — вышли затемно, шли не таясь, поскольку не чувствовали никакой опасности среди глухих ситских лесов. Однако велико было удивление воеводы, когда он увидел нескольких своих дружинников, которые были посланы впереди полка, а теперь, бешено нахлестывая коней, мчались назад, что-то громко крича. Однако, прежде чем Дорож понял, что происходит, один из гридней вылетел из седла, сбитый стрелой, а многочисленные монгольские всадники внезапно появились на излучине реки. Судя по всему, они тоже не ожидали здесь встречи с русским воинством, но их командиры сориентировались быстро — конные сотни ринулись вперед и с разгону врезались в ряды ратников, не успевших построиться в боевые порядки. Сверкнули сотни сабель, и первая, но не последняя в этот день кровь брызнула на снег, а русские ратники вступили в бой, даже не имея возможности как следует к нему подготовиться. Воевода сразу понял, что шансов на победу нет никаких, что новые монгольские тысячи, которые вступили в сражение и затопили все пространство вокруг, просто сметут его полк и ринутся дальше, туда, где, ничего не подозревая, жил размеренной жизнью боевой стан великого князя. Решение пришло быстро, и было оно трудным для бывалого воина — оставить своих ратников умирать под монгольскими саблями, а самому мчаться назад и предупредить русское воинство о смертельной опасности. Но иного выхода не было, а потому Дорож и трое дружинников развернули коней и помчались назад в расположение великокняжеских полков. Один из гридней отстал и свернул на Роково, другой стрелой полетел в Лопатино, а сам воевода прискакал в главный стан, спрыгнул с коня у княжеской избы и, громыхая сапогами, взбежал по крыльцу. Переполошив слуг, он ввалился в горницу, где молился Георгий Всеволодович, и гаркнул от двери: «А уже, княже, да обошли нас татарове... Мы ждали их от Бежецка, а они пришли с Коя!»

* * *

В серых сумерках, когда засыпанные снегом леса мирно дремали вдоль берегов Сити, предрассветную тишину внезапно взорвал рев боевых труб русских полков, для тысяч людей это означало одно — враг, которого так долго ждали, пришел, и пришел внезапно. Мгновенно ожили пустынные берега, тысячи ратников, пробудившись от сна, спешно облачались в доспехи и, хватая оружие, выбегали из изб и шатров. А трубы продолжали реветь вдоль реки, их голоса уже слышались в стане князя Святослава, смещаясь все дальше к северу, туда, где стоял ростовский полк. Знаменщики выносили и устанавливали стяги, вокруг которых тут же начинали собираться вои и ополченцы, сотники и десятники метались среди своих людей, пытаясь, навести подобие порядка. Боевой стан напоминал огромный растревоженный муравейник, в котором застигнутые врасплох люди сновали туда-сюда, стараясь разобраться в происходящем. А между тем появились монголы, их тысячи шли вдоль берегов и по руслу реки, неотвратимо приближаясь к строящимся в боевые порядки великокняжеским полкам. Однако со стороны Рокова наперерез орде двинулась ярославская дружина Всеволода Константиновича — закованные в доспехи гридни спустились на конях к реке и ведомые своим князем ринулись по руслу Сити навстречу степнякам. Ярославцы врубились в монгольские ряды и, держась плечом к плечу, задержали продвижение сотен Бурундая, стремившихся как можно быстрей достигнуть расположения великокняжеской рати. На помощь гридням уже спешили пешие ратники, часть которых сбегала на лед и вступала в бой с монгольской конницей, а другая часть встретила врагов на улицах деревни и завязала с ними яростное сражение среди домов, плетней и прочих построек. Сеча на льду была яростной, уступать не хотел никто, но княжеских гридней становилось все меньше и меньше, а натиск монголов не ослабевал. Не выдержав тяжести сражающихся, стал ломаться лед и в зияющие промоины начали валиться и монголы, и русские, продолжающие биться даже в воде. Ярославцы сражались отчаянно, на пределе человеческих сил — кололи степняков рогатинами, рубили топорами, секли мечами, старались, как могли, задержать тумены. Всеволод Константинович храбро рубился впереди своих воинов до тех пор, пока под его конем не треснул лед, и он не провалился в полынью — темные воды Сити сомкнулись над головой ярославского князя. Пали все его гридни, пешая рать была разбита, и немногие уцелевшие старались пробиться к лесу, отражая бешеные монгольские атаки. Подожженная степняками, ярко пылала деревня, пламя разгоняло предутренний сумрак, а нукеры быстро сновали по улицам и у околицы, отыскивая русских раненых, а затем добивая их на месте. Не сдерживаемые больше никем монгольские тысячи хлынули на Большой полк князя Георгия, надеясь закрепить свой первоначальный успех.

* * *

Великий князь в окружении воевод сидел на коне под черным знаменем с золотым ликом Спаса и смотрел на приближающуюся монгольскую лавину. Его полк не успел построиться до конца, а ратники едва успели перегородить берега и русло реки, как на них обрушился удар вражеской конницы. Стоявшие в переднем ряду воины, облаченные в шлемы и кольчуги, сдвинули большие красные щиты и опустили копья, надеясь остановить несущуюся на них кавалерийскую лавину. Монголы со страшной силой врезались в русский строй, проломили стену из щитов и начали рубить направо и налево воев, насмерть вставших перед ними. Вчерашние крестьяне, умеющие обращаться с секирой и привыкшие валить вековые деревья в лесу, приняли в топоры багатуров Бурундая и, нарубив перед строем завалы из конских и человеческих тел, отбросили монголов назад. Степняки отхлынули, а затем, повинуясь окрикам сотников и десятников, развернули коней и снова атаковали русскую рать, навалившись на нее по всему фронту. Удары монгольских тысяч следовали один за другим, вражеские полководцы искали уязвимое место в рядах великокняжеского полка, чтобы развить там успех и прорвать строй. Боевые порядки русской рати гнулись и трещали под мощнейшим напором, но не ломались, и чтобы спрямить строй и не дать ему разорваться, воеводы медленно отводили полк к Лопатино. Но Бурундай чувствовал, что враг держится на пределе сил, а потому бросал в бой все новые и новые войска, надеясь численным преимуществом решить исход великой битвы. Георгий Всеволодович, стоя под великокняжеским стягом, рубился в первых рядах как простой воин, личным примером ободряя ратников — почти все княжеские гридни пали в сражении, защищая своего князя. Изнемогая под страшным вражеским напором, ряды русских дрогнули и стали быстро пятиться, а Бурундай уже почувствовал запах победы. Но до победы было еще далеко!

Внутренний вид Спасо-Преображенского собора в Переславле-Залесском. XII век. Фото автора

Снова пели русские боевые трубы, и князь Святослав вел построенную в клин свою дружину, а за ней бежали с оружием в руках пешие воины. Страшный встречный удар отбросил монголов назад, разбил их строй и смешал ряды — вертелись на месте и падали раненые кони, под ударами прямых мечей и длинных копий нукеры валились из седел на снег, где их затаптывали копытами, а многие уже стали разворачивать коней, готовые вот-вот обратиться в бегство. Пешие воины великокняжеского полка воспрянули духом и яростно обрушились на монголов, тесня их назад и поражая изо всех сил. Тогда Бурундай спешно вывел из боя свои потрепанные тысячи и ввел в сражение последний свежий тумен — вновь монголы навалились на русских с чудовищной силой! Волна рукопашной схватки покатилась к Лопатино, а монголы стремительно врубались в ряды воев, пытаясь найти в них брешь и разрушить боевой порядок. У деревни, которую впоследствии назовут Красное, русские воины встали насмерть, и сеча здесь достигла невиданного накала — лед покраснел от крови, многие бойцы пали с той и другой стороны, когда наконец монголам удалось разбить строй полка. Битва разделилась на ряд отдельных схваток и сражений, русские отчаянно сопротивлялись, пытаясь вновь сомкнуть боевой порядок, но враг уже начинал решительно одолевать.

Увидев развал полка и понимая, что теперь он и его воины обречены, Георгий Всеволодович решил собрать вокруг себя находившихся поблизости ратников. Он хотел пробиваться в Семеновское, туда, где стояла ростовская рать, но было уже слишком поздно, князя давно заприметили, и теперь яростная сеча кипела уже вокруг него самого. Привлеченные блеском княжеских доспехов монголы яростно кидались Георгия Всеволодовича в надежде отличиться, но он и окружавшие его немногие гридни так жестоко рубили всех мечами, что приблизиться к князю было совершенно невозможно. Стали пробиваться к лесу и практически прорубились, но тут, пораженный стрелами, упал дружинник, державший знамя, и русские воины увидели, как стал медленно заваливаться, а потом упал на лед княжеский стяг. Это было воспринято как поражение, и многие бросились по руслу реки к Семеновскому, другие же побежали к лесу, но монголы пошли за ними и наперехват. Среди глубоких снегов вспыхивали яростные схватки и отразив вражескую атаку, русские старались укрыться в глухой чащобе, куда степняки предусмотрительно не совались. А для князя Георгия все было кончено — израненный, с трудом поднимая меч, он вместе с уцелевшими гриднями сражался до тех пор, пока изрубленный монгольскими саблями не повалился с коня на окровавленный снег. Один из нукеров тут же кубарем скатился с седла и точным ударом сабли отсек голову Великого князя — отвезя ее темнику Бурундаю, он рассчитывал получить большую награду. Схватив за длинные волосы свой страшный трофей, воин вскочил на коня и помчался в ставку, но далеко не ушел — брошенное кем-то копье выбило наездника из седла, и монгол рухнул на снег, а княжеская голова вылетела из его руки и откатилась в сугроб. Большой полк русской рати перестал существовать, а монголы, подавив последнее сопротивление, всей ордой повалили на Семеновское.

* * *

Когда Василько Константинович узнал о монгольской атаке, то перед ним стал выбор — либо взять тех, кто у него под рукой, и спешить к месту сечи, либо собрать весь полк, вооружить, изготовить к бою и лишь после этого выступить на врага. Князь выбрал второе, не желая вводить в бой свою рать по частям, и лишь тогда, когда все воинство собрались и вооружились, он повел его на помощь Георгию Всеволодовичу и остальным своим родственникам. Ветер развевал ростовские стяги, лес копий колыхался над пешей ратью, которая быстро шла вдоль Сити, а князь ехал во главе конной дружины. Но вскоре появились первые беглецы, и от них Василько узнал о поражении основной массы русских войск и гибели Великого князя. Надо было срочно уводить ростовский полк, но тут появилась вражеская конница, которая двигалась по льду реки и вдоль берегов, — увидев приближающихся монголов, князь Василько надвинул поглубже шлем и снял с луки седла висевшую там тяжелую палицу.

* * *

Ростовский полк вступил в сражение как положено — построенный в боевой порядок, полностью вооруженный и готовый к бою. Но и Бурундай не мелочился, а послал против него сразу все свои тумены, решив сбить русских натиском многочисленной конницы. Но вот тут-то и пришлось узнать темнику, насколько силен и неодолим русский ратник во встречном бою, он своими глазами увидел, как ростовцы страшными ударами валили людей и коней, нанося монголам жестокие потери, — степняки брызнули в разные стороны от несокрушимого строя полка. Но конные тысячи обходили русское воинство справа и слева, и тогда князь Василько решил пробиваться к лесу, где монгольские тумены не могли бы развернуться. Это была жестокая битва — ростовский князь разбил свою палицу о головы и щиты врагов, и теперь под ударами его длинного, тяжелого меча нукеры снопами валились на окровавленный, истоптанный копытами снег. Русские воины прорубались сквозь вражеские толпы с трудом, каждый шаг стоил большой крови, но пока ростовцы держали строй, они были непобедимы. Однако понимал это и Бурундай, а потому прилагал все усилия, чтобы этот строй разорвать и разбить русскую рать по частям. Тысячи стрел падали сверху на воинов, бешено мчавшиеся кони врезались в их ряды, сбивая людей с ног, но по-прежнему реял над полком ростовский стяг, и князь Василько громким голосом ободрял истомленных долгой сечей воев. Но до бесконечности так продолжаться не могло, и у любой силы есть предел — израненные, обессилившие от многочасового боя ростовцы не смогли сдержать одну из бесчисленных монгольских атак, и их строй сначала дрогнул, а потом и рухнул. Это стало началом конца — битва рассыпалась на множество отдельных схваток и поединков, группы ратников, стоя спиной к спине, продолжали отбивать вражеские атаки, хотя надежды на победу и спасение уже не было. Один за другим гибли под монгольскими саблями русские воины, все меньше и меньше оставалось тех, кто продолжал биться с врагом. Князь Василько сражался до конца — иссеченная кольчуга повисла на нем лохмотьями, щит был изрублен от великого множества ударов, кровь текла из многочисленных ран, но князь-воин по-прежнему сражался люто, пластуя мечом наседавших со всех сторон степняков. Боясь приближаться к нему, монголы всадили десяток стрел в княжеского коня, и тот рухнул, придавив ногу своему хозяину. И прежде чем Василько успел вылезти из-под него, около десятка нукеров спрыгнули на землю и навалились на ростовского князя. Тот отбивался как зверь, рукояткой меча кроша вражеские черепа, а когда оружие вывернули из руки, то закованным в кольчугу кулаком князь разбивал монгольские лица и ломал носы нукерам до тех пор, пока его не ударили по шлему булавой. Зверски избитого Василька скрутили арканом и бросили поперек коня, чтобы явить перед очами Бурундая, который явно не поскупится на награду за поимку великого вражеского багатура. Кровавый день подходил к концу, багровое солнце медленно скрывалась за черным окоемом леса, постепенно затих и шум великой битвы. Берега Сити на многие версты были завалены тысячами мертвых тел, над которыми уже с карканьем кружилось воронье, а монголы не спеша бродили среди павших, собирая добычу и добивая раненых врагов. Бурундай и остальные военачальники собрались на пригорке и выслушивали донесения о предполагаемых потерях — возможно, именно в этот момент темник в ярости и швырнул в сугроб своего золотого конька.

* * *

Битва на реке Сить закончилась сокрушительным разгромом русских войск — пали великий князь Георгий Всеволодович, ярославский князь Всеволод Константинович, попал в плен ростовский князь Василько, сумели уцелеть лишь Святослав Всеволодович и Владимир Угличский. Пали практически все бояре и воеводы, в яростной сече полегли тысячи дружинников и простых ополченцев. «И ту убиен бысть князь велики Юрьи Всеволодичь Владимерский, и многие воеводы его и боаре, и воиньство его избиено бысть» (Никоновская летопись). Но и монголам победа далась не даром, и именно те потери, которые они понесли на Сити, не позволят им двинуться на Новгород — «татары, велику язву понесоша, паде бо и их немалое множество» (В. Татищев).

А теперь совсем немного от тех моментах битвы, которые вызывают наибольшие споры, — в частности, о точной дате сражения. Общепринятой датой считается 4 марта, но некоторые считают, что произошла она 2-го числа (С. Ершов) или даже 1 марта (В. Чивилихин). Вот что об этом говорит С. Ершов: «Сама официальная дата Ситской битвы, 4 марта 1238 года, вызывает сомнение. Дата 4 марта 1238 года является точной датой смерти ростовского князя Василько Константиновича, замученного в Ширенском лесу вместе с полоном». С одной стороны, исследователь вроде прав — Тверская летопись утверждает, что ростовский князь был убит 4 марта, о том же сообщают Троицкая, Ермолинская, Типографская и I Софийская летописи: «Си злоба сключися месяца марта в 4, в четверг 4-й недели поста». Но вот Лаврентьевская летопись по Суздальскому списку сообщает совсем другое: «И тут убит был князь Юрий, а Василька взяли в плен безбожные и повели в станы свои. А случилось это несчастье месяца марта в четвертый день, на память святых мучеников Павла и Ульяны. Так был убит великий князь Юрий на реке Сити, и многие из его дружины погибли здесь». Черным по белому — 4 марта князь Георгий убит, а Василько Ростовский взят в плен. Можно, конечно, в лучших традициях «новооткрывателей» объявить летописца фальсификатором, только для этого надо будет придумать убедительную теорию на тему — а зачем ему это было надо? Казалось, ответить на вопрос довольно просто, достаточно только рассчитать, какое расстояние от Сити до Шеренского леса — только вот где этот самый лес находится, с точностью сказать невозможно. По одной из версий, он находился в окрестностях села Курбы Ярославского района, где в 10 км от села был Шеренский лес с пустошью Васили. По другой — в 23 км к юго-западу от Кашина, при впадении речки Ширинки в Медведицу (в настоящее время зона затопления Угличского водохранилища). А вот что писал по этому поводу М.К. Любавский в «Исторической географии России»: «К северо-востоку от р. Дубны значительные леса существуют до сих пор на северо-западном берегу Переяславского озера. Прямо к северу отсюда, в середине полуострова, образуемого крутым изгибом Волги и р. Которослью, находился хорошо известный летописям XII и XVIII вв. Ширенский лес, где в 1238 г. после Ситского побоища погиб князь Василько Ростовский. Под тем же названием этот лес существует и поныне». Как видим, версий много, но все это не более чем предположения, а поэтому я буду исходить из той даты, которая является официальной, — 4 марта 1238 года.

О том, что Бурундаю удалось застать врасплох русское воинство, свидетельствует фраза воеводы Дорожа, которую он произнес, когда примчался в княжеский стан: «и прибежа Дорож, и рече: а уже, тяже, да обошли нас татарове... Мы ждали их от Бежецка, а они пришли с Коя» (Троицкая летопись). Казалось бы — всего несколько слов, но именно они являются ключом к пониманию того, что произошло на берегах Сити. Остальные летописи тоже подтверждают факт обхода, правда, не уточняя, откуда он произошел: «Господине княже! уже обошлись нас татарове» (Никоновская), «А уже княже обошли суть нас около татары» (I Софийская). Та же летопись подчеркивает, что нападение застало русских врасплох: «И нача князь полкы ставити около себя, и се внезапну приспеша татарове на Сить противу князю Юрью». Примечательно замечание автора Лаврентьевской летописи, который прямо указывает, чем был занят князь, когда к нему примчался Дорож: «И когда он так молился со слезами, внезапно подошли татары». И здесь тоже подчеркивается факт неожиданного появления монголов. Зато Новгородская летопись прямо указывает на внезапность нападения и последовавшую за ней неразбериху: «И нача князь полк ставити около себе, и се внезапу татарове приспеша; князь же не успев ничтоже, побеже». Оставим «побеже» на совести новгородского летописца — нелюбовь северных смутьянов к низовским князьям общеизвестна, и при каждом удобном случае они стремились полить их грязью. Больше ни в одной летописи о бегстве князя Юрия не упоминается, наоборот, везде подчеркиваются размах и ярость сражения. «И съступишася обои полцы и бысть брань велика и сеча зла, и лиашеся кровь аки вода» (Никоновская), «Бысть бой великому князю и всем князем на Сити» (Типографская), «И бысть сеча велика» (Симеоновская), «И бысть сеча зла и велика» (I Софийская), а в целом продолжать можно очень долго. И потому, исходя из вышеизложенного, можно констатировать, что и по количеству участников, и по масштабам, а тем более по своим последствиям битва на реке Сить явилась ключевым событием похода Батыя на Северо-Восточную Русь. И если после битвы под Коломной еще существовали вполне реальные надежды на то, что нашествие удастся отразить, то после Ситской трагедии они развеялись, как дым.

Ростов Великий. Церковь Спаса на Песках построена княгиней Марией в память о погибшем муже—ростовском князе Василько. Фото автора

А что касается князя Георгия, то и здесь больших разночтений нет: «Кирилл же, епископ Ростовский, в то время был на Белоозере, и когда он шел оттуда, то пришел на Сить, где погиб великий князь Юрий, а как он погиб, знает лишь бог, — различно рассказывают об этом. Епископ Кирилл нашел тело князя, а головы его не нашел среди множества трупов» (Тверская летопись). О том, что обстоятельства смерти Георгия Всеволодовича обросли самыми разными слухами и домыслами, сообщает и Новгородская летопись: «Бог же весть, како скончася: много бо глаголють о немъ инии». И вот тут уже начинает бурлить фантазия «новооткрывателей» — исходя из того, что у князя была отрублена голова, они начинают строить самые фантастические предположения, вплоть до того, что он был убит собственным дружинником. В книге С. Козлова и А. Анкудиновой «Очерки истории Ярославского края» читаем замечательные откровения: «Не ясны и обстоятельства смерти князя Юрия. Известно, что он, хотя и обладал немалым военным опытом, явно не отличался крепостью духа и в трудной ситуации легко впадал в панику. Ростовский епископ Кирилл, пришедший на место битвы вскоре после ухода татар, нашел среди завалов трупов и обезглавленное тело Юрия (голову нашли лишь впоследствии и положили в гроб). Исследователь М.Л. Приселков полагал, что князь был предан своими же людьми, поскольку в сражениях на Руси в этот период очень редко отрубали головы. Вполне вероятно, что Юрий пытался остановить бегущее, деморализованное войско и пал от рук русских воинов». Наверное, самый дотошный исследователь военного дела Древней Руси затруднится ответить, насколько редко в XIII веке отрубали в боях человеческие головы и кто вел подобную статистику. Но, наверное, кто-то вел, и судя по всему документы сохранились, раз «М.Л. Приселков полагал» — не на пустом же месте он сделал подобный вывод!

А между тем в том, что у князя была отрублена голова, ничего необычного нет, поскольку в монгольской традиции было подносить голову вражеского военачальника своему полководцу. А поскольку Бурундаю она доставлена не была, значит, по какой-то причине ее не довезли, иначе темник не упустил бы возможности предъявить ее Батыю и заслужить похвалу хана — такими трофеями просто так не разбрасываются! Спустя совсем немного времени голова была найдена: «Тогда же принесоша главу великаго князя Юрья и вложиша ю в гроб к его телу» — так сообщает об этом I Софийская летопись, а за ней Тверская, Симеоновская и ряд других. И рады бы «новооткрыватели» задвинуть какую-либо теорию по этому поводу, только не получается — великого князя многие знали лично, и подлог был бы тут же разоблачен.

А теперь о плане Бурундая по разгрому русских войск и почему он ему удался. Успех темнику принесли внезапность, концентрация всех сил на направлении главного удара, а также сама стремительность операции. На мой взгляд, в этой битве Бурундай отказался от традиционных монгольских наскоков кавалерии и изматывания противника атаками конных лучников, а весь свой расчет построил именно на лобовой атаке. Дело в том, что леса, болота и снега просто не давали монголам места для маневра, а с другой стороны, пока их лучники вели стрельбу, стараясь нанести противнику урон в живой силе перед атакой тяжелой кавалерии, что мешало русским полкам соединиться для отпора? Шанс на победу давала Бурундаю только быстрота натиска и разгром русских полков поодиночке — что темник блестяще и осуществил. Конечно, на руку монголу сыграло и то, что главные силы русских были растянуты вдоль среднего течения Сити на 20 километров, а также выдвижение полка воеводы Дорожа в Божонку. Можно предположить, что Бурундай буквально на несколько дней опередил русских князей и воевод, которые собирались начать выдвигать рать в верхнее течение Сити. А главной бедой для русского воинства стало не то, что полки оказались рассредоточены вдоль реки, а то, что командование проглядело важнейшее стратегическое направление с юга от Коя и не приняло никаких мер для организации там не только дальней разведки, но и элементарного сторожевого охранения. Ожидая врага сначала со стороны Волги, а затем от Бежецка, они проглядели выдвижение туменов от Углича и в итоге жестоко поплатились за это.

 
© 2004—2024 Сергей и Алексей Копаевы. Заимствование материалов допускается только со ссылкой на данный сайт. Яндекс.Метрика